Огни выезжающей из ворот машины красными пятнами выхватили из темноты смутные очертания расставленной в беспорядке мебели. Мягкие кожаные кресла и толстоногие низкие столики, резную ширму и абстракционистские картины на стенах. Острые линии то и дело перемежающиеся с яркими пятнами цвета. Все они стали красными на долгое мгновение, будто всё вокруг нее снова оказалось залито кровью. Теплый песок, щербатый асфальт, шершавая мягкость автомобильных сидений, ее руки, лицо, мысли. Всё. Подтаявшие куски льда тихо звякнули о хрусталь бокала, принцесса сделала глоток. Не первый, не второй и уже далеко не третий за эту ночь. За эти месяцы. Обжигающая горечь напитка прокатилась по горлу и исчезла где-то глубоко внутри, как и свет автомобильных габаритов, отсеченный бесшумно закрывшимися воротами. Высокие стены, опоясывающие городской дом Мартеллов, снова стали первозданно монолитны. Теперь ее всегда окружали стены, пуленепробиваемые стекла, высокие спины телохранителей. Мрачные и непоколебимые прутья ее клетки соединились и заковали ее внутри, одинокую, загнанную и безмерно уставшую.
Арианна нахмурила лоб и попыталась вспомнить, когда за последнее время ей удавалось уснуть без давящего ощущения этих стен. Когда вообще ей удавалось уснуть. Глубоко, черно и без сновидений. И снова кусачее тепло напитка коснулось ее языка. Идеальное снотворное, как по ней. Ласковый ночной ветер пошевелил волосы, донося отдаленный шум города, ее любимого города, отвергающего ночной сон, как что-то ненужное, ведь вместе с ночью приходила и благодать прохлады. Лунный свет еще резче очерчивал ввалившиеся щеки и темные круги под глазами принцессы, острые скулы и ключицы. Эта болезненная худоба совершенно ей не шла, делая похожей на оборванку с рыночной площади, молящую о мелкой монете или куске хлеба. Но самой Арианне было совершенно все равно. Первый раз за все то время, минувшее с тех пор, как она молила богов даровать ей самое главное женское оружие – красоту, она усомнилась в том, что сделала правильный выбор. Стоило предпочесть сильные, будто вытесанные из камня, руки Обары, или ловкие и такие сведущие пальцы Тиены или быстрые и точные – Нимерии. Ни одна из них не допустила бы того, что допустила она – их принцесса. Та, что рано или поздно должна будет взять на себя дело их защиты, оказалась совершенно беззащитна. И понимание этого выедало принцессу изнутри, маленькими ядовитыми червями сомнений подтачивало ее уверенность в любых своих решениях. А их приходилось принимать великое множество.
Отец прибыл из Водных Садов незамедлительно. Под покровом такой же безоблачной и густой ночи его кортеж въехал в город, безликие, будто вылепленные из одной и той же глины и обожженные в одной и той же печи, мужчины оцепили весь этаж интенсивной терапии.  Один Дорнийский Змей пал, второй же моментально оплел его своими кольцами, не допуская и возможности для нового удара. Все это время пока ее отец действовал, принцесса провела в каком-то тумане. Помнила только, как еще в машине скорой помощи ее руки коснулась игла, и с тех пор все вокруг покрылось мутной дымкой наркотического тумана. Ей не хотелось плакать, но слезы лились из глаз сами, расчерчивая грязные щеки светлыми прямыми, так ребенок рисует дождь. Они с Элларией держались друг за друга, как двое утопающих, уже принявших свою судьбу, и теперь только ждущих, когда ослабевшие пальцы выпустят спасительную деревяшку. Те сутки растянулись для них в бесконечность. То и дело из тумана выплывали такие же мертвецки бледные лица мужчин и женщин – медсестер, врачей, друзей и любимых. Они расспрашивали, уговаривали, объясняли что-то, но все это в тот же миг растворялось в тумане. Все утратило свою важность. И теперь этот туман и холод то и дело возвращались к Арианне во снах. Пройдет еще много времени, прежде чем она сможет отпустить эти неверные воспоминания, простить себе их.
За ее спиной прошелестели шаги медсестры. Дальше по коридору, к покоям Оберина Мартелла. Когда-то эти комнаты являли собой воплощение чувственной и полной жаркого шепота дорнийской ночи. Теперь множество мягких подушек и бархатных покрывал валялись забытыми. Как будто с помощью современной магии комнаты превратились в больничную палату. Каждое утро принцесса смиряла свои страхи и вместе с отцом приходила туда, множество нелегких решений должно быть принято, еще много крови должно пролиться на горячий песок прежде, чем все снова сможет стать, как прежде. Или не сможет уже никогда. Пролей всего несколько капель крови в прозрачную морскую воду и придут плотоядные рыбы. Жадные, с блестящими глазами и острыми зубами, слепые рыбы. Они поднимутся из черных глубин за тобой, пока ты спишь.
Арианна поставила расширяющийся книзу бокал, оплетенный вырезанными змеями, и откупорила бутылку. Острые грани льда царапнули ладонь, пока она выхватывала поблескивающие кусочки из невысокого ведерка. Янтарная жидкость накрыла их до середины, заставляя хрустальных змей двигаться, или ей только показалось? Неважно. Очевидно, что сегодня ей снова не уснуть. Но даже если сегодняшняя ночь будет такой же, как все предыдущие, все ее следы придется стереть уже завтра утром. Слишком долго семейство Мартеллов хранило гробовое молчание. На завтра было запланировано масштабное мероприятие, на котором перед своими вассалами должны будут появиться они все – отец, она сама и Красный Змей. Вот почему в эту ночь ворота Солнечного Копья то и дело открывались, впуская внутрь кортежи высокопоставленных дорнийских семейств. К середине дня в их доме, в их замке яблоку будет негде упасть. Но еще не сейчас, еще не сейчас. Принцесса вздохнула и прикурила сигарету, сломав перед этим несколько спичек. Пальцы уже отказывались ее слушаться. И пальцы, и мысли. Глядя на свое отражение в стекле рамки с фотографией маленьких племянниц, Арианна попробовала улыбнуться. Вышло ужасно. Она сделала глоток из бокала и попыталась еще раз. И еще раз, и еще, и еще, и еще.

Сколько пройдет времени прежде, чем она перестанет вздрагивать? Хлопок двери, громкая речь с отчетливым отзвуком жителей простора – слишком тягучие гласные, будто в воздухе разливается удушливый аромат цветов – звук ее собственного имени. Этот постыдный страх поднимал в её душе горячую волну ненависти, от которой кружилась голова. Арианна хорошо помнила историю одной дорнийки, которая была вынуждена принимать у себя знатную любовницу мужа, и, чтобы сдержать гнев, сжимала под столом вилку. К концу ужина кровь пропитала  подол ее юбки до самого пола.  Принцесса была уверена, что за это оскорбление кому-то пришлось заплатить очень дорого (этот ли напыщенный глупец погиб потом в нелепой автокатастрофе?). Дорнийская кровь стоит очень дорого. Дороже всего, что может предложить её жаркое королевство. Но сколько бы вилок не пришлось воткнуть себе в руку, завтрашний день она проведет с высоко поднятой головой.  А её кровь добавится к счету, который отец и дядя готовятся выставить утопающим в зелени северным соседям. 
Одно только смущало принцессу. В этот раз в едином фронте семьи Мартелл будет зиять трещина.  И можно сколько угодно повторять себе все доводы – начиная с громких заголовков газет и заканчивая несмолкающим гомоном голосов, который преследовал каждого из членов её семью по пятам. «Убийцы», - шептали эти голоса. – «Кровожадные змеи». Все они ничто по сравнению с тем, что вынужден был сделать Оберин. Арианне не хватило сил присутствовать при этом разговоре, и пусть отец думает, что ему угодно. Несколько срезанных цветов и один жадный до карьеры агент какого-то там бюро – недостаточно веские причины, чтобы отсылать прочь того, кто всего лишь осуществил то, о чем все думали. 
Вслед за известием о перестрелке в том баре по замершей в комнате ожидания семье прокатился вздох облечения, вздох сытой и довольной змеи, переходящий в хищное шипение. Свернулось первое смертельное кольцо, и множество следующих на корню изведут колючие кусты роз, пусть для этого и придется поранить блестящую кожу.  Даже сквозь застилающую глаза усталость и лекарственный туман Арианна видела, как разгладились мелкие морщинки на лбу прижимающей к себе дочерей Элларии. Её губы сложились в слова беззвучной благодарности и молитвы. Ну и что с того, что убийца попался? Ну и что с того, что картелю пришлось задействовать самые высокопоставленные рычаги, чтобы отогнать от него эту ищейку Тартт? Разве человек, который не раз и не два рисковал своей жизнью ради их семьи, этого не стоит? Чего тогда стоит такая семья? Именно это бы сделал Оберин, если бы не лежал тогда, опутанный трубками и аппаратами, поддерживающими в нем едва теплящийся огонек от былого жаркого пламени. Она бы ни за что не позволила отцу забыть об этом и отступиться от Деймона. Поступила бы она так же, зная, что ему уготовано изгнание? И что это решение примет тот, ради которого и была эта горячечная месть?
Тихий стук показался ей громом среди ясного ночного неба. Арианна вынырнула из глубин своих невеселых мыслей. Если это была очередная лекарка, подосланная кем-то, со сладкими пилюлями забытия, пусть провалится в седьмое пекло. Только проживая всё это снова и снова она сможет не забыть и не простить. Не сдаться. Принцесса неслышно пересекла комнату и положила пальцы на ручку двери. Хватит с неё успокаивающих речей и сочувствующих взглядов. Шелковых подушек и золотой клетки. Деревянная дверь скрипнула петлями, но на пороге оказался вовсе не тот, кого она ожидала.
- Здравствуй,- что ещё можно сказать после всего, что не было сказано.
Порывисто обняв Деймона, принцесса сжала грубоватую ткань его рубашки, от которой исходил горьковатый аромат сигар и чего-то лекарственного. «Почему так поздно? Когда ты уезжаешь? Останься, ты нам нужен, мне нужен» - всё это вертелось на самом кончике языка. Но ничего из этого нельзя говорить вслух. Больше нельзя. Арианна отступила в сторону и произнесла совсем другие слова, вежливые, а значит – нечестные.
- Проходи. Я слышала, твой отец здесь. Как он себя чувствует? – последнее время о здоровье сира Аллириона ходили разные слухи.

- Тебе не нужно спрашивать разрешения, никогда не нужно, - она сделала приглашающий жест в сторону кресла. На нем недавно сменили обивку, больше никаких сияющих золотом драконов, она уже переросла это, но кресло было все то же. Как и многое в её комнатах. Но, кажется, Деймон этого не видел или не хотел видеть. Наверное, так даже лучше. Сейчас не время вспоминать былое, вспоминать о том, что она тоже человек, способный на чувства, способный испытывать боль. У её отца получилось довести это умение до совершенства, превратить себя почти что в статую бога, у которого не могут подгибаться колени после минуты, проведенной на ногах, или разрываться сердце от вида родного брата, истекающего кровью. “Непреклонные, несгибаемые, несдающиеся” – слова, которые когда-то вселяли в нее столько сил и гордости, сейчас звучали почти как приговор.
- Лорд Франклин – идиот. А вот лорду Андерсу пора определяться, что ему важнее – синица в руках или журавль в небе. Только почему-то я думаю, что он уже сделал неправильный выбор.
В темной комнате опять воцарилась тишина, тени по углам могли скрывать змей, но скрывали только общее запустение – пустые бокалы и полные пепельницы, в которых недокуренные сигареты перемешались с апельсиновыми корками, скомканные бумаги.  Нисколько не похоже на будуар принцессы. Но в последнее время она и перестала ей быть. Или наконец стала. Арианна не знала ответа. Покачнувшийся стяг силы Мартеллов был подхвачен ее отцом, а на плечи принцессы легли все обязанности по ведению переговоров. Хоть официально Солнечное Копье и хранило гробовое молчание, неофициально им было выгодно, чтобы то здесь, то там на третьих полосах газет и в качестве слухов поднимались необходимые для них темы. О деятельности Тиреллов в приграничной зоне, о пристрастности и «прикормленности» местных силовых структур, исторические экскурсы о дорнийской войне и Юном Драконе, поставившем Тирелла править Мартеллами.  Было несколько предложений рассказать о личной жизни Оберина, но их Арианна отвергла, дорнийский принц в первую очередь – один из лучших воинов в Семи Королевствах, во вторую – мудрый правитель при мудром правители, и только в неведомый знает какую – герой-любовник.
Арианна плеснула обжигающего до костей напитка во второй бокал и протянула Деймону, видят боги, ему это было нужно. Не выпить, чтобы забыться, а чтобы кровь вскипела в жилах, расставила все по своим местам. Куда его изгоняют? Она не знала. Отправлять его на границу с Простором было бы безумием. Его там растерзают. На запад, в Адов Холм? Сир Хармен был близким другом семьи, внучки часто гостили у него, вряд ли Оберин решит подвергнуть их опасности. Даже из-за Деймона. Звездопад? Арианна улыбнулась иронии ситуации.
- Где ты будешь завтра? – безобидный вопрос, но она тут же пожалела о нем. Кто займет обычное место Деймона – по правую руку от Красного змея? Кто бы это ни был, ему следует быть осторожным.